Обнаров - Страница 49

– Я прекрасно себя чувствую, Костенька. Тебе слишком тяжело достаются деньги, чтобы ты их бросал на ветер. Деньги мы найдем куда потратить и без этой дорогущей клиники, – убеждала мужа она.

Почерк врача был непонятным, небрежным. Какие-то крючки, каракули, палочки, никак не складывающиеся в слова. Тая захлопнула карточку, посмотрела на часы. Было четверть одиннадцатого. Она осторожно поднялась и, взявшись за спину, стала ходить туда-сюда по коридору. Сейчас она почти жалела, что настояла на своем.

– Добрый день. Я на десять тридцать, – сообщила подошедшая женщина. – Вы на сколько?

– На десять. Они там, видите ли, кофе пьют.

– Опять просидишь два часа! Никакого порядка! – недовольно сказала женщина и села на диван, на то место, где только что сидела Тая.

Дверь в кабинет чудом распахнулась и возникшая на пороге медсестра строго объявила:

– Ковалева, проходите!

В кабинете врача стоял едва проветренный сигаретный запах.

– Так, Таисия Андреевна. Вы почему месяц на приеме не были? – с явным раздражением спросила доктор.

– Я хорошо себя чувствовала, вот и не приходила.

– Валь, ты слышала? – спросила врач медсестру. – Я тут ответственность за их жизнь и здоровье несу, а они по месяцу на прием не приходят! А потом права качать будут. Выкидыш будет, кто отвечать будет? Сама сдохнет, кто отвечать будет? Вы же по судам врача затаскаете! – отчеканила Ильинская, теперь в упор глядя на Таю. – Чего глазищами хлопаешь? Марш на кушетку. УЗИ сделаю.

– Только не говорите, мальчик или девочка. Я не хочу знать заранее, – попросила Тая.

– Не о том ты думаешь! Я тебе русским языком объясняла: на прием раз в две недели! У тебя восемь месяцев беременности с хвостом! До родов всего ничего! – глядя на экран монитора, делала нравоучение врач. – С плодом все в порядке, – без перехода сообщила она.

– Доктор, точно все в порядке? – недоверчиво уточнила Тая.

– Да уж, я сказала… – снимая перчатки, нехотя подтвердила врач – Вытирай живот, поднимайся.

Маргарита Павловна вымыла руки, села за стол и вновь обратилась к медсестре.

– До чего меня эти первородящие достали! Только ноги раздвигать умеют, а ответственности никакой! Валь, дай мне ее анализы, померь давление, живот и взвесь.

Изучая маленькие квадратные листки результатов анализов, врач все больше и больше хмурилась.

– Как вы чувствуете себя? – спросила она пациентку, опять переходя на «вы».

– Слабость. Пройду немного, хочется присесть. И ноги…

– Что ноги? Отекают?

– Нет. Просто тяжесть.

– А что вы хотели, милочка? Беременность – это серьезное испытание для всего женского организма. Тут и не беременная, а под конец дня ноги гудят. Как у вас с аппетитом?

– Знаете, Маргарита Павловна, раньше мне постоянно хотелось есть. Я могла есть все время. А сейчас…

– Что сейчас?

– Я заставляю себя есть. У меня плохой аппетит.

– Плод набирал массу, вы хотели есть. Физиология требовала интенсивного питания. Сейчас вам главное – не разжиреть. Это может затруднить роды. Мне не нравится ваш гемоглобин. Низковат. Ешьте больше фруктов, овощей, пейте свежевыжатые соки. Только свежевыжатые, а не из магазинных пачек. Понятно? Больше гуляйте. Тяжесть в ногах на таком сроке бывает почти у всех. Ноги могут даже отекать. Это не страшно. Делайте гимнастику для беременных. Вы в группу подготовки ходили?

– Нет.

– Я точно уволюсь! Валь, ну глянь, дура на дуре! Для кого мы эту подготовку организуем? Время для кого свое тратим? Не оплачиваемое, между прочим.

– Извините, я пойду, – упавшим голосом произнесла Тая и, осторожно встав со стула, направилась к двери.

– Чтобы через две недели на приеме была! Принцесса, твою мать!

Пасмурный майский день стекал по стеклам гостиной маленького частного отеля на берегу Темзы. Блестела набережная, умытая дождем. Темно-красные даблдекеры одного за другим, вместе с зонтиками, проглатывали бесконечных пассажиров. Сигналила черная длинная баржа на Темзе, обгоняемая серыми крохотными лодочками. Цвели каштаны. Не успевшим охрипнуть голосом громыхал молодой весенний гром. Биг-Бен отсчитал четыре часа пополудни.

– Черт бы побрал эту английскую погоду…

Развалившись в массивном кожаном кресле Обнаров задумчиво крутил в руках пузатую рюмку виски.

Потрескивал камин, наполняя гостиную уютным живым теплом. Приближался five o’clock, и деликатно, чтобы не потревожить гостей, хозяин отеля трудился возле бара.

– Приступ русской хандры? Давай, Костик, будь! – Сергей Беспалов звонко коснулся бокала Обнарова своим бокалом, бросил содержимое в рот, следом отправил тоненький, прозрачный ломтик лимона. – Огурцов бы соленых сюда. Не могу я лимоном закусывать! – пожаловался он. – Спрашивал огурцов, говорят – нету.

Обнаров закурил, сделал маленький глоток виски и с отсутствующим видом стал опять глядеть на дождь.

– Вот чего я терпеть не могу на этом острове, так это их овсянку по утрам! Как ты ее глотаешь, я поражаюсь! Сейчас бы щец с большим куском мяса или супчику, да с потрошками! А, Костик?

– Черт бы побрал эту английскую погоду… – задумчиво, точно сам себе, повторил Обнаров.

– Чего ты заладил: «погоду, погоду». Ты хочешь об этом поговорить?

– Второй день сидим, ничего не делаем. Время впустую. Черт бы побрал этот дождь!

Беспалов улыбнулся, потянулся, сполз пониже в кресле, на американский манер положил ногу на ногу и стал раскуривать толстую «гавану». С непривычки, затянувшись, закашлялся и, обиженно глядя на сигару, сказал:

– До мозгов продирает. Как они курят эту дрянь?