Обнаров - Страница 50

– Воспитанный на «Приме» с «Беломором» быть Ротшильдом не может… Подожди чуть-чуть, дубина, пусть сигара немного остынет. Сигара не курится в затяжку. Не затягивайся в легкие. Понятно? Удерживай дым во рту, наслаждайся вкусом, букетом. Потягивай сигару, как хорошее вино.

Беспалов поерзал в кресле, недовольно произнес:

– Костя, ты с виду приличный мужик. Откуда ты все про все знаешь?

– Я не знаю, когда закончится этот проклятый дождь. Нужна хорошая, солнечная погода. Осталось всего три съемочных дня на натуре в солнечную погоду, и я мог бы вернуться домой. Черт бы побрал эту английскую погоду!

Беспалов снова глотнул сигарного дыма и опять закашлялся.

– Не могу. Будешь?

Обнаров отрицательно качнул головой.

– Я вообще не понимаю, почему ты взялся курить сигару на пустой желудок?

– Блин! Чего делать то? Давить жалко.

Обнаров вновь сделал маленький глоток виски и вновь безучастно стал смотреть на дождь.

Беспалов попытался потушить сигару, ткнув ею несколько раз в пепельницу, но «гавана» не сдавалась. Поплевав на пальцы, он попробовал пальцами затушить тлеющий табак, но, обжегшись, жестко выругался.

– Серый, ты как маленький! Отложи ее. Через пару минут сама погаснет. Нет, ты посмотри, все льет и льет! Льет и льет! – прокомментировал Обнаров внезапный порыв ветра, принесший с собой столько воды, что стекло перестало быть прозрачным. – Обидно. Если бы было солнце, через три дня я был бы дома.

– И чего бы ты там делал, дома?

– Я здесь от безделья страдаю, а она там одна… Ей рожать через две недели.

– Прекрати мытарить себя. Я вижу, эта баба крепко взяла тебя в оборот!

– Выражения выбирай.

– Ничего, если я спрошу: «Ты себя в зеркале давно видел?»

Обнаров хмуро глянул на друга. Во взгляде читался вопрос.

– Ты осунулся, похудел, перестал спать. С тебя осталось половина тебя. Тебе костюмеры запарились мундиры ушивать. Ты постоянно звонишь ей, ты постоянно переживаешь за неё, ты постоянно думаешь, как там она. Ты, как баба, ходишь по магазинам, ты приобрел кучу барахла для малыша, для его мамы. Ты ненормальный!

– Нормальный как раз. И, клянусь, через три дня я брошу все и уеду.

– Тебя распнут. Тебя неустойками задушат. Ты попадешь на бешеные бабки!

– Мне все равно. Она там одна…

– Опять пошло-поехало! Бабы созданы для того, чтобы рожать! Чего ты паришься? Сидишь, насупившись, как сыч, и паришься. Я не узнаю тебя! Ты не принял ни одного приглашения наших английских коллег побывать у них в гостях. Мы ни разу не сходили в стриптиз-бар, мы ни разу не были даже в обычном ночном клубе! Мы не посетили ни одного развлекательного центра, ни одного театра, ни одной экскурсии. Мы торчим в этом опостылевшем отеле, в четырех стенах, точно затворники. Мы даже ни разу не выпили по-настоящему!

– Мне хватает острых ощущений на работе.

– А помнишь, как мы гудели на гастролях? Дым стоял коромыслом! Мы вырывались на свободу, два здоровых, нормальных мужика. Мы «имели» все, что движется, и до чего можем дотянуться. Мы «мочили» все, что недовольно вякает. Мы и сейчас можем позволить себе расслабиться. Давай перекусим и нырнем куда-нибудь. Давай встряхнемся! Костя, чего молчишь-то?

– Когда же перестанет литься этот нескончаемый дождь? Черт бы побрал эту английскую погоду…

Она была свежа и эффектна.

Шоколадный нездешний загар, летящая походка, блеск в глазах и радостно-небрежное отношение к жизни выдавали любительницу дорогих тропических курортов.

– Привет, дорогая! Чмоки-чмоки! – Наташа небрежно, краешком щеки коснулась щеки Таи и по-хозяйски прошествовала в кухню. – Куда ставить-то?! – уже из кухни крикнула она. – Я же не Илья Муромец.

Не дожидаясь ответа, Наташа пристроила сумки на полу в углу и, устало опустившись на диван, заключила:

– Братец мой просто патентованная свинья! Бросить беременную жену! Умотать черт-те куда! Свои проблемы заставить решать других! Обнаров в своем репертуаре!

Заметив, что Тая готова возразить, она поспешно добавила:

– Прости. Прости! Просто я замоталась. С утра три пластики. Миллиметр вправо, миллиметр влево – расстрел на месте! Потом еще плановые процедуры… Черт бы побрал толстосумов! Половина – закомплексованные нытики, половина – самодуры-идиоты. Таечка, подойди же ко мне, дай посмотреть на тебя, дай обнять! Как мой племянник? Или все же племянница?

– Мы с Костей решили не узнавать заранее.

– Ты какая-то усталая, бледненькая. Ты у врача была?

– Все нормально, – Тая мило улыбнулась. – Я была у врача. Врач сказал, с ребенком все в полном порядке. Не волнуйся.

– Предъяви доктору медкарту. Дай посмотрю.

– Наташа… – с укором произнесла Тая. – Не заставляй меня чувствовать себя препарированной лягушкой. Я не твой пациент.

– Да! Я же тебе сок морковный принесла. Свежевыжатый! Сама старалась. Сейчас достану. Посиди.

– Зачем столько продуктов? Магазин рядом. Я сама куплю. Ты же три дня назад мне холодильник целиком заполнила.

– Ну уж, нет! Братец мне не простит, что ты сама таскаешься по магазинам. Тебе, конечно, надо гулять, но – гулять, а не тягать десятикилограммовые сумки. Сама-то как? Под глазами синева. Личико бледненькое… Дай карту, говорю!

– Нормально все. Я просто скучаю. Почти два месяца сижу здесь, в четырех стенах. Раньше хоть учеба отвлекала. Но первый курс закончился. Каникулы. Телевизор, книга, сон, прогулка в парке. Опять телевизор, книга, сон, прогулка в парке. Хоть бы Костя скорее вернулся! Его нет, и дни кажутся серыми и однообразными. Часы с кукушкой все спешат и спешат, а его все нет и нет…