Обнаров - Страница 120

К оглавлению

120

– Антуан де Сент-Экзюпери, сын, не тот автор, которого следует читать или слушать в полудреме.

Обнаров склонился к сыну, чмокнул его в нос. Сынишка обвил его шею руками, прижался носом к колючей отцовской щеке.

– Пожалуйста, не уходи. Папочка, только не уходи! – зашептал он.

Обнаров погладил сына по ежику волос, по спинке, поцеловал в щеку.

– Куда же я уйду? Я же люблю тебя. Вот сейчас лягу рядышком и буду рассказывать тебе сказку.

– Ура! – радостно воскликнул ребенок и приготовился слушать. – Пап, дальше про Лиса. Маленький Принц встретил Лиса.

– Ох, Егор, ты из меня веревки вьешь.

Сын удивленно раскрыл глазенки.

– Как это?!

– Так это… Итак, Маленький Принц встретил Лиса. Надо сказать, что Маленькому Принцу было очень грустно, потому что он искал друзей, но пока не смог найти. Ты, конечно, прав, Егор. Люди всегда крайне заняты и озабочены своими проблемами. А Маленькому Принцу, этому маленькому мальчику с другой планеты, было грустно и одиноко. Поэтому он попросил Лиса поиграть с ним. Лис ему показался умным и добрым, гораздо мудрее и добрее людей. Такое часто бывает, когда сравниваешь животных с людьми. Лису Маленький Принц понравился тоже. Еще там, на полутемной улочке, возле кафе, Лис загадал, чтобы Маленький Принц для него стал единственным другом на всем белом свете, чтобы дороже и ближе Маленького Принца для него не было никого-никого. Им обоим понадобилось много терпения, чтобы приручить друг друга. Несмотря на то, что Лису нравился Маленький Принц, Лис часто не понимал его, был нетерпелив, упрям, капризен, даже пытался навязать свой стиль игры. Но терпение и ласка сделали свое дело. Они стали настоящими друзьями. Маленький Принц любил Лиса всем сердцем, и именно сердце, а не глаза, могло отличить его Лиса ото всех остальных лисиц. Шло время. Им было хорошо вместе. Но… К большому сожалению, они были вынуждены расстаться. Маленькому Принцу нужно было возвращаться на свою планету. У него были обязательства перед Всевышним. Взять Лиса туда он не мог. Лис не скрывал, что будет тосковать и, может быть, даже плакать по своему Маленькому Принцу, оставшись на Земле. Так бывает, сын. Когда даешь себя приручить, потом всегда случается плакать…

Четыре года назад…

Из-за таможенных заморочек похороны состоялись только на десятый день. Как он прожил эти десять дней, Обнаров не помнил.

Он занимался транспортировкой тела жены в Россию и в то же время вел себя так, будто жена была жива: заказывал на двоих еду в ресторане, оплачивал номер в гостинице на двоих, покупал для нее лекарства и обновки, даже забронировал для жены билет на самолет домой в бизнес-классе. Он высох, как щепка, почернел, но на озабоченные расспросы родных о здоровье всегда с недоумением отвечал: «Нормально».

Поминальный обед в узком кругу самых близких был завершен. За столом остались он и сестра.

– Как ты себя чувствуешь?

– Подонком я себя чувствую.

– Костя, прекрати.

Сестра обняла его за плечи, погладила по голове.

– Пить больше не смей. Я тебе как врач говорю. Сердце посадишь.

Обнаров кивнул.

– Что ты киваешь? Это серьезно. На кладбище сердечко прижало, сознание потерял. Опять хочешь?!

– Понимаешь, Наташка, она могла бы еще жить и жить. Если бы я не настоял на лечении. Она ведь чувствовала, нет, она знала. Знала и подчинилась мне. А меня даже не было с нею рядом, когда она… – он запнулся, так и не решаясь произнести страшное и горькое слово. – Как мне с этим жить?

– Время, Костенька. Время все залечит.

Он усмехнулся, холодно, зло, до хруста сжал кулаки.

– Будущее время.

– Что?

– Ты фразы строишь в будущем времени. Сейчас как мне жить? Она же меня специально отправила с театром на гастроли. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Филадельфия… Сказала, ей лучше. Соврала. Пожалела меня. А я… Я ничего не понял. Даже с врачами говорить не стал. Просто взял и уехал. Сейчас я понимаю, что хотел уехать, хотел взять паузу от этого кошмара. Я бросил ее. Бросил бороться одну, понимаешь?!

Он сразмаху ударил кулаком по столу. Посуда подпрыгнула, жалобно зазвенела.

– Что бы изменилось, если бы ты был рядом?

– Может быть, со мною ей не было бы так страшно… Я – подонок! Я просто спрятал свою задницу там, где было весело и комфортно. Я бросил ее. Бросил…

Ладонями он надавил на глаза.

– Костя, она же была без сознания. И потом, Тая просто очень любила тебя и не хотела причинять тебе ненужную боль.

– Дура! Разве боль бывает нужной?! Это только у вас, у врачей! – в истерике выкрикнул он.

Сестра обняла его, прижала его голову к своему плечу.

– Ну, все. Все… Тихо, тихо, тихо… Прекрати терзать себя. Ты ни в чем не виноват. Живи дальше. Включайся, Костя! У тебя сын. Думай о нем! Думай о сыне. Тебе придется смириться, что Таи больше нет с нами.

– Ты что-то не то говоришь, Наташа, – он высвободился. – Это меня нет с вами. Уходи. Сейчас уходи. И маму, с ее надрывными причитаниями, с собой забери. Духи ей новые купи. Запах ее духов ненавижу!

– Костя, не надо сейчас тебе одному оставаться. Поедем к нам. А завтра я приеду, посуду помою и со стола уберу.

– Сына возьми к себе на пару дней. Я просто… – он запнулся, судорожно вдохнул. – Я просто не могу сейчас с ним. Ускользает все…

– Возьму, конечно.

– Наташка, ты знаешь, какая штука, оказывается, умереть очень даже просто. Вот, сейчас ты живешь, а потом – раз! – и уже тебя нету. Главное перешагнуть эту хрупкую грань… Главное смочь…

– Костя!

Он усмехнулся.

– Ты понимаешь, самое страшное, что вокруг ничего же не меняется. Есть ты, нет тебя… Все одно и то же. Солнце светит, по небу облака плывут, трава зеленеет, люди спешат по делам, птички в парке чирикают, собаки лают. Что жил, что не жил…

120