Он обхватил голову, со стоном стал оседать на пол.
– Костик, дружище… – Шалобасов растерянно топтался рядом.
– Понимаешь, самое страшное, что я о жене совсем думать перестал. Я совсем перестал вспоминать ее лицо, глаза, руки, как нам вместе хорошо было, – ладонью Обнаров стер покатившуюся по щеке слезу. – Сейчас она очень от меня далеко.
Шалобасов сел рядом, обнял Обнарова за плечи.
– Я предал жену, Андрюха. Представляешь?!
Шалобасов прижал голову друга к своему плечу, погладил по волосам.
– Костя, веришь, я был не в курсе, что вы с Полиной знаете друг друга. Веришь? Что бы ни произошло между вами, все недоразумения можно разрешить. Но для этого нужно поговорить. Да ты же любую бабу способен уболтать. О тебе со школы легенды ходили!
– Она не простит. Я вел себя с нею, как циничный потребитель.
– И что? Бабы, они для того и созданы, чтобы терпеть и прощать. Думаю, тебе не нужно уезжать. Уехать – самое худшее, что ты можешь сделать. Таи нет. Это не предательство, Костя. Ты просто живой. Ты живешь дальше. Тебе нужно жить дальше! Ради себя, ради Егора. Ты понял? Тебе в жизни выпало много горя, значит, должно быть и много счастья. Природа любит равновесие.
Обнаров кивнул, затих.
– Прости меня. Я не должен был…Это – водка.
– Я рад, что ты выговорился.
– Пойду на улицу. Покурю. Проветрюсь. Надо придти в себя.
По узенькой, расчищенной от снега дорожке он дошел до калитки, осторожно открыл ее и также тихонько притворил, словно не желая создавать лишнего шума. У калитки стоял ее джип. Дальше начиналось побережье, пустынное и ровное, укрытое белой снежной шапкой. За ним шумела не скованная льдом Балтика.
Обнаров потеплее запахнул куртку и по смерзшейся ледяной крошке пошел к кромке воды. Там он достал сигареты и непослушными пальцами, не сразу выбрал одну. Щелчок зажигалки ему показался необыкновенно громким. Он прикрыл ладонью пламя, закурил. Ледяной ветер трепал его волосы. Ветер был злым и колючим.
«Надо вызывать такси и ехать. Жить. Растить сына. Работать. К черту страсти! К черту баб! Покой и здоровье дороже…» – ему представлялось это решение правильным.
Погруженный в эти мысли, Обнаров не услышал ее легких шагов. Обернувшись на нежный запах духов, он увидел ее, изящную, красивую, уверенную в себе.
– Добрый вечер, – сказала она и сдержанно улыбнулась. – Я уезжаю. Я навещала подругу. Поверьте, я не знала, что здесь будете вы.
Обнаров изящно перехватил сигарету пальцами, в сторону выдохнул дым.
– Вам не нужно уезжать. Я сам сейчас уеду. Здесь ночью дорога опасная.
Ледяной ветер налетел внезапными жесткими порывами. Он рвал, раскачивал мохнатые лапы кедров. Ветер распахнул ее шубу, и Обнаров увидел заметно округлившийся живот Полины.
Она отвернулась, пошла к машине.
Она открыла дверцу. Он не обернулся.
Она запустила мотор. Он бросил сигарету, спрятал руки в карманы куртки и, склонив вниз голову, застыл в этой напряженной позе обреченного.
– Обнаров! Ну почему, почему ты не остановишь меня?! – вдруг выкрикнула она и бегом по опасному скользкому берегу пустилась назад, к нему.
Он точно ждал этого. Он подхватил ее, крепко обнял, прижал к себе.
– Почему ты позволяешь мне одной решать за нас и за нашего ребенка? Почему не хочешь меня удержать?
– Потому что дурак.
Он коснулся лбом ее лба, закрыл глаза, замер.
– Милая моя, нежная моя, как же я измучился без тебя и тебя измучил!
Ее счастливая улыбка мешалась со слезами. Она поцеловала его в губы, потом еще и еще.
– Поленька, прошу тебя, не плачь. Я тебе как наказание. Со мною ты все время плачешь.
– Это я от радости. Воспитательница – что с меня возьмешь?
Он целовал ее мокрые щеки, губы, нежные, ласковые и уступчивые, с легким привкусом слез.
Время летело мимо, не отмеряя срока нежности, надежде, вере и любви.
Жизнь кропотливо заполняла пустые амфитеатры одиночеств.
В мире зарождалось равновесие.
1
«Поюзать» – использовать, попользоваться (молодежный сленг).
«Поцоканая» (молодежный сленг) – не удовлетворяющая каким-либо требованиям.
Мивади – шашлык.
Сациви – острый соус с орехами и специями.
Хачапури – выпечка с сыром.
Хинкали – грузинские пельмени.
Лобио – грузинское блюдо из фасоли.
Из стихотворения А.А. Фета «Еще одно забывчивое слово…»
Костя! К нам, за наш столик! (англ.)
Без тебя невесело (англ.)
Прости, Шон. Может быть, позже. Я должен поговорить с моим другом Сергеем. Это важно. Спасибо за приглашение. Еще раз прошу извинить (англ.)
Как поживаете, господин Обнаров? (англ.)
Добрый вечер, господин Брэдуэй (англ.)
Прошу к столу. Как вы? (англ.)
Спасибо. Все в порядке. Как вам московская погода? (англ.)
Прошу прощения, что беспокою вас. Я знаю, вы простужены (англ.)
Пустяки. Мне много лучше(англ.)
Это просто замечательно! Я рад! (англ.)
Я смотрел черновой вариант монтажа фильма (англ.)
Я в восхищении от вашей работы! Это исключительно профессионально, достоверно, талантливо! Я плакал, как ребенок, когда вы писали прощальное письмо, когда ложились в тот спальный мешок, когда, засыпая последним сном, вспоминали о Кэтлин. Я рыдал… (англ.)
Видите ли… Моя жена вошла в мой кабинет в этот момент. Она была обеспокоена. А я, точно дитя, сидел и рыдал. На экране была сцена прощания Роберта Скотта и Кэтлин. В итоге мы смотрели кино и плакали вместе. Это потрясающе! Еще более удивительно для меня, господин Обнаров, как вы, не англичанин, смогли так точно, нет, не сыграть, а прожить жизнь нашей легенды, героя старой доброй Англии Роберта Фэлкона Скотта? Непостижимо! (англ.)