Обнаров - Страница 139

К оглавлению

139

– Надо же, какой ты милый. Давай знакомиться?

Егор довольно улыбнулся, кивнул.

– Меня зовут Полина.

– Егор.

Они церемонно пожали друг другу руки.

– Мне вас называть Полина или тетя Полина?

– Я думаю, Полина. Я же еще не старенькая. Правда?

– Что вы! Вы очень молодая. И очень красивая!

Полина улыбнулась, и Егор с удовольствием отметил для себя, что и улыбка у нее тоже красивая, открытая и добрая, как у бабушки Марты.

– Полина, вы в нашей деревне живете?

– Да. В том синем доме… – она указала на дом слева от дома Обнаровых.

– Соседи? А почему я вас раньше не видел?

– Я вчера вечером приехала. Дом еще весной купила. Но все дела, дела…

– У нас здесь хорошо. Вам понравится!

– Надеюсь. Только я рыжего пса боюсь. У меня как-то вообще с собаками не складывается. В детстве меня за ногу укусила собака. Теперь я боюсь всех собак сразу, даже очень добрых.

– Я буду вас охранять. У меня как раз, наоборот, с собаками очень даже складывается.

Полина ласково улыбнулась, погладила Егора по ежику темно-русых волос.

– Согласна.

– Почему у вас глаза стали грустные? С такими глазами обычно начинают плакать.

Полина встрепенулась.

– Нет-нет. Все хорошо. Скажи, Егор, ты чем любишь заниматься? Я, например, готовить люблю. Люблю кино, хорошее. Театр люблю.

Егор насупился, поджал губы.

– Я тоже раньше любил и кино, и театр. Теперь перестал.

– Почему?

– Простите, Полина. Это личное.

Он погрустнел, вздохнул.

Полина присела перед мальчишкой на корточки, заглянула в глаза. Егор отвернулся. Чувствовалось, он был всерьез огорчен и расстроен. Полина подергала его за ветровку на спине.

– Ты расстроился, что папа уехал. Ведь это он утром от дома отъезжал?

– Я надеялся сегодня утром сесть с папой в лодку, отправиться к острову и посидеть там с удочкой. Я очень рыбалку люблю. Но папа уехал.

– Ты обиделся на него?

– Я хотел побыть с ним. Мы редко видимся.

Полина улыбнулась.

– Егор, послушай, давай так. Ты будешь охранять меня от всевозможных добрых и злых псин, а я буду охранять тебя от скуки. Идет?

Мальчонка внимательно посмотрел на нее.

– Вряд ли у вас получится.

Но Полина не сдавалась.

– Егор, а почему бы тебе не решить проблему наполовину?

– Как это?

– Можно взять удочку, посидеть на берегу.

– Где именно?

– Да хоть здесь. Еще вот у тех камышей место, по-моему, хорошее.

– Если только посидеть. Здесь ничего не поймаешь. Сразу видно, Полина, что вы не рыбак.

– Нет.

– Понимаете, там же, у острова, место прикормленное, проверенное. Там я точно знаю глубину, кто берет, что берет, и что поплавок нужен пятиграммовый, груз грамма три, леска на ноль шестнадцать, и половинки трака на стояночный груз к лодке точно хватит.

– Погоди-погоди! – Полина с изумлением смотрела на пятилетнего ребенка. – Что такое «половинка трака»? Что значит «прикормленное место»? Еще эти граммы…

Мальчонка по-взрослому, точно от досады, всплеснул руками.

– Какая же ты непонятливая! Ты гусеничный трактор или танк видела?

В азарте он перешел на «ты».

– Видела.

– Гусеница состоит из траков, то есть звеньев. Половинка трака это и есть половинка звена. К ней мы привязываем веревку, и получается якорь для лодки. Якорь нужен, чтобы лодку течением не сносило, чтобы можно было на месте стоять и ловить. Теперь поняла?

Она кивнула.

– А прикормленное место – это место, где рыбу прикармливают. Прикормки бывают разные. Кто кашу гречневую варит, кто перловку, кто пшенку. Подмешивают льняное масло или анисовое. Почему-то анисовое масло рыба очень любит. А я нюхал, – Егор наморщил нос, – препротивное. Папа любит его в прикормку мешать. Еще в кашу кладут глину, когда каша варится. Потом из остывшей каши лепят шарики. Все это разбрасывают в том месте, где ловят. Поняла? Ой! – он осекся. – Извините, пожалуйста. Я увлекся. Я не должен был говорить вам «ты». Вы же взрослая.

Полина не удержалась, рассмеялась.

– Давай на «ты». Все равно когда-нибудь собьемся.

– Давай.

– Откуда же ты столько про рыбалку знаешь?

Егор пожал плечами.

– Мужская компания. Только я еще совсем ничего не рассказал. Про удочки, поплавки, лодки я могу рассказывать хоть целый день. А почему ты без косметики?

– Что?

Полина растерялась.

– Некоторые женщины ярко красят губы и глаза и делаются похожими на…

– Егор! Егорушка, ты где? – Марта Федоровна по тропинке торопливо шла к озеру. – Сыночка мой, милый!

– Это бабуля! Сейчас домой погонит, – со вздохом сожаления сказал Егор. – Меня одного на озеро не отпускают. Боятся. Думают, я маленький. А я специально убежал. Это мой протест против отъезда папы!

– Слушай, Егор, а у тебя удочки есть?

– Что за вопрос? Конечно, есть!

– Давай сделаем так. Я у кого-нибудь попрошу лодку, ты возьмешь удочки, и утром мы отправимся на рыбалку. Только, конечно, если бабушка разрешит.

– Ура! Это здорово! Самая лучшая лодка у старика Галимского. Мы с папой у него иногда ее берем, когда папе свою лень накачивать. Спасибо тебе, Полина. Я так рад знакомству! Я тебе тоже удочку возьму и рыбу ловить научу! А сейчас идем, я тебя с бабушкой познакомлю. Она хорошая. Ты только пока ей про рыбалку не говори. Возраст… Сердце… Бабушку нужно подготовить.


Пустынное шоссе монотонной серой лентой бежало под колеса машины. Утро растекалось по миру акварельными красками, мешая в причудливую палитру и золото осени и синь неба, и ядовитую зелень засеянных озимыми полей, и серые кляксы убогих деревень, и хрустальную чистоту уже холодного октябрьского воздуха. Поворот следовал за поворотом, изгиб за изгибом. Очевидно, шоссе проложили по следам пьяного ямщика.

139